НАЗАДВПЕРЁД

8 страница

Глава 17. Достойный противник

Вторник, 11 декабря 1962
Мои ловушки были совершенны. Я устанавливал их по всем правилам. Я видел кроликов, белок и других грызунов, а также птиц. Но за целый день так никого и не поймал.
Рано утром, прежде чем мы вышли из его дома, дон Хуан сказал мне, что сегодня мне следует ожидать «подарка силы». В мои ловушки должно попасть некое особенное, исключительное животное, мясо которого я смогу засушить в качестве «мяса силы».
Теперь же дон Хуан пребывал в задумчивости. По поводу моих охотничьих манипуляций и неудач он не сказал ни слова и не дал мне ни единого совета. В конце концов он медленно произнес:
- Некто вмешивается в твою охоту.
- Кто? - спросил я с неподдельным изумлением.
Он взглянул на меня, улыбнулся и недоверчиво покачал головой:
- Ты ведешь себя так, словно не знаешь - кто. А между тем тебе это прекрасно известно, ты знал об этом с самого начала и знал в течение всего дня.
Я собрался было возразить, но потом понял, что это ни к чему. Я знал, что на вопрос «кто?» он в конце концов ответит: «Ла Каталина». И если это было то, что, по его словам, я должен знать, то он прав. Я действительно знал об этом с самого начала.
- Мы можем поступить двояко, - сказал он. - Либо сейчас же отправиться домой, либо дождаться сумерек и в сумерках ее изловить.
Он явно ждал моего решения. Я хотел уйти и начал сматывать бечевку, которой что-то в этот момент привязывал. Но сказать ему о своем решении не успел. Дон Хуан опередил меня, резко приказав:
- Сядь! Уйти - проще, и это, пожалуй, самое трезвое решение, которое мы можем сейчас принять. Но сегодняшний случай - особый, и поэтому мне кажется, что мы должны остаться. Это представление устроено специально для тебя.
- Что ты имеешь в виду?
- Некто вмешивается в твои дела. Это - своего рода демонстрация силы. Я знаю, чьих это рук дело. И ты тоже знаешь.
- Ты меня пугаешь, - сказал я.
- Не я, - со смехом отвечал он. - Тебя пугает та женщина. Она подбирается к тебе.
Он замолчал, как бы ожидая, какой эффект произведут на меня его слова. Пришлось признаться, что я - в ужасе.
Чуть больше месяца назад у меня было жуткое столкновение с колдуньей по прозвищу Ла Каталина. Рискуя жизнью, я тогда нападал на нее. Дело в том, что дону Хуану удалось убедить меня, что она охотится за ним и вот-вот лишит его жизни, и что он не в состоянии защититься самостоятельно. После того, как я попытался на нее напасть, дон Хуан открыл мне, что она никогда не представляла для него сколько-нибудь реальной опасности. Вся же эта затея была организована им специально, чтобы меня перехитрить. Но не в качестве коварного розыгрыша, а для того, чтобы загнать меня в незавидное положение, выход из которого был один - срочно учиться магической практике.
Метод его был воспринят мною как крайне неэтичный по отношению ко мне. Я был буквально взбешен.
В ответ на мою бурную реакцию дон Хуан принялся напевать мексиканские песенки. Он так комично пародировал популярных исполнителей, что в конце я хохотал, как ребенок. До этого я понятия не имел о богатстве его репертуара идиотских шлягеров.
- Давай-ка я тебе кое-что расскажу, - сказал он наконец по поводу всей этой истории с колдуньей. - Хитрость - единственный способ заставить нас учиться. То же самое было со мной. То же происходит с каждым. В том и состоит искусство бенефактора, чтобы загнать нас в угол, из которого нет другого выхода. Показывать путь и хитростью заставлять учиться - вот все, что под силу бенефактору. И я занимался этим все время. Помнишь, каким способом я зацепил твой охотничий дух? Ты сам сказал мне, что охота заставляет тебя забыть об изучении растений. Ради того, чтобы стать охотником, ты был готов на многое, на что никогда не согласился бы ради изучения растений. А теперь, чтобы выжить, тебе придется сделать гораздо больше.
Он пристально взглянул на меня и рассмеялся.
- Но это все - какой-то бред сумасшедшего! - воскликнул я. - В конце концов, ведь мы же разумные существа!
- Ты - разумное, а я нет.
- И ты - тоже, - настаивал я. - Ты - чуть ли не самый разумный человек из всех, с кем мне доводилось иметь дело.
- Ладно, не будем спорить. Я - разумен. И что?
Я вовлек его в спор о том, пристало ли нам - двум разумным людям - вести себя столь идиотским и безумным образом, как мы поступаем в отношении этой колдовской леди.
- Ты - разумен. Хорошо, допустим, - яростно заявил он. - И поэтому полагаешь, что очень много знаешь о мире. Но так ли это? Много ли ты знаешь о нем на самом деле? Ведь ты видел только действия людей. И весь твой опыт ограничен лишь тем, что люди делают по отношению к тебе и друг другу. И больше ты не знаешь ничего. Ничего о тайнах этого неизведанного мира.
Он направился к машине. Мы сели в нее и поехали в небольшой мексиканский городок неподалеку.

НАЗАДМЕНЮВПЕРЁД


Я не спрашивал, куда мы едем. Он велел поставить машину перед рестораном. Потом мы обошли автостанцию и универмаг. Дон Хуан шел справа от меня, показывая дорогу. Вдруг я осознал, что кто-то идет со мной бок о бок слева. Но, прежде, чем я успел повернуться и взглянуть, дон Хуан резко наклонился, словно хотел что-то поднять с земли, а когда я споткнулся об него и начал падать, подхватил меня за подмышку и поволок к машине. Он не отпускал меня, даже когда я возился с ключами и открывал дверь. Потом мягко впихнул меня в машину и только после этого сел в нее сам.
- Поезжай медленно и остановись перед универмагом, - сказал он.
Когда я остановил машину, дон Хуан кивнул головой. Я посмотрел туда, куда он указывал и увидел, что Ла Каталина стоит на том месте, где он схватил меня за руку. Я непроизвольно отпрянул. Женщина сделала пару шагов в направлении машины и остановилась с вызывающим видом. Я внимательно оглядел ее и пришел к выводу, что она красива. У нее была очень темная кожа и плотное тело, но не из-за жира, а из-за хорошо развитых мускулов. Она выглядела очень сильной. Круглое скуластое лицо и две длинные черные косы. Но больше всего поразила меня ее молодость. Ей было от силы лет тридцать.
- Пусть подойдет поближе, если хочет, - шепнул дон Хуан.
Она сделала три-четыре шага по направлению к машине и остановилась метрах в трех от нас. Мы смотрели друг на друга. В этот миг я почувствовал, что в ней нет ничего угрожающего. Я улыбнулся и помахал ей рукой. Она хихикнула в ладошку, словно застенчивая девчонка. Мне почему-то было приятно. Я повернулся к дону Хуану, чтобы поделиться с ним своими соображениями относительно ее внешности и поведения, но он до полусмерти напугал меня, яростно крикнув:
- Вот черт, да не поворачивайся же ты к ней спиной!
Я мгновенно повернулся обратно и взглянул на нее. За это время она подошла еще на два шага и стояла совсем рядом, почти в метре от дверцы машины. Она улыбалась, показывая белые и очень чистые зубы. Однако в улыбке этой было что-то мистически жуткое. Это была не дружелюбная улыбка, а скорее какая-то сдержанная ухмылка. Ла Каталина улыбалась одними губами. Ее большие черные глаза смотрели холодно и неподвижно.
По моему телу пробежали мурашки. Дон Хуан принялся ритмично смеяться. Постояв еще немного, Ла Каталина, пятясь, начала отступать, пока не затерялась в толпе.
Мы поехали прочь, и по пути дон Хуан с удовлетворением прошелся по поводу того, что теперь мне придется срочно подбирать хвосты, устраняя из своей жизни расхлябанность и разгильдяйство, и как можно эффективнее учиться, иначе Ла Каталина раздавит меня как беспомощного клопа.
- Я же обещал тебе достойного противника! Она и есть этот самый противник, - сказал он в заключение.
Дон Хуан сказал, что нужно дождаться знака. Тогда будет ясно, что нам делать с ведьмой, вмешавшейся в мою охоту.
- Если покажется ворона или послышится карканье, мы будем знать наверняка, что нужно ждать. И где именно ждать, - сказал он и медленно обвел взглядом окружающий пейзаж.
- Здесь мы ждать не будем, - шепотом сообщил он.
Мы пошли на восток. Было уже довольно темно. Вдруг откуда-то сзади из-за высоких кустов вылетели две вороны, пролетели над нами и скрылись за холмом. Дон Хуан сказал, что нас интересует именно этот холм.
Когда мы подошли к холму, дон Хуан обошел его вокруг и выбрал место у подножия. Он очистил от хвороста, листьев и прочего мусора круглый пятачок диаметром около двух метров. Я пытался помогать, но дон Хуан с силой отодвинул меня решительным движением руки. Он прижал палец к губам, призывая к молчанию. Закончив готовить место, он втянул меня в центр круга, поставил лицом на юг и спиной к холму и шепнул на ухо, чтобы я повторял его движения. Потом он принялся как бы пританцовывать, ударяя подошвой правой ступни по земле. Серии из семи ровных ударов перемежались короткими сериями из трех быстрых постукиваний.
Я попробовал приспособиться к его ритму, и после нескольких неуклюжих попыток мне это более или менее удалось.
- Для чего это? - спросил я.
Он сказал, что это - кроличий бой. В конце концов тот, кто ко мне подбирается, не выдержит и придет взглянуть, в чем дело и что за шум.
Когда я полностью перенял его ритм, дон Хуан прекратил топать, велев мне продолжать, и стал дирижировать рукой, чтобы я не сбился с ритма.
Время от времени он внимательно прислушивался, слегка склонив голову набок и как бы пытаясь разобраться в шумах, доносившихся из чаппараля. В какой-то момент он сделал мне знак остановиться и застыл в позе полной готовности, словно собирался прыгнуть на неизвестного и невидимого врага.
Потом он дал мне знак продолжать топать. Через некоторое время снова остановил. Каждый раз, когда я останавливался, он прислушивался с таким сосредоточением, что, казалось, каждая клетка его тела готова была взорваться от напряжения.
Я осмотрелся. Нас окружала темная масса кустарника, холмов и скал. Облака на темно-синем небе уже не были видны. Весь мир казался скоплением однородной массы темных размытых силуэтов.
Я услышал далекий жуткий крик какого-то животного - то ли койота, то ли ночной птицы. Он прозвучал настолько неожиданно, что я даже не обратил на него внимания. Но дон Хуан слегка вздрогнул всем телом. Он подошел и встал рядом, и я почувствовал, что его тело слегка вибрирует.
- Вот и она, - прошептал он. - Топай и будь готов. Она идет.
Я принялся яростно топать. Дон Хуан слегка наступил мне на ногу и знаком велел топать мягче и ритмичнее.
- Прекрати дергаться - отпугнешь! - сказал он.
Дон Хуан снова принялся отсчитывать ритм взмахами руки. После того, как он остановил меня вторично, я снова услышал тот же крик, но теперь уже заметно ближе. Теперь он был похож на крик птицы, пролетавшей над холмом.
Дон Хуан опять велел мне топать. Когда он остановил меня, слева послышался шорох, словно какой-то тяжелый зверь ходил в кустах по сухой траве. Медведь! Нет, медведи в пустыне не водятся… Я схватил дона Хуана за руку, он улыбнулся и снова поднес палец к губам, призывая к молчанию. Я всматривался во тьму слева от себя, но дон Хуан знаком велел мне этого не делать. Он несколько раз показал на небо над моей головой, а потом велел повернуться кругом и пальцем указал на какую-то точку на холме. Я уставился туда и вдруг, как в ночном кошмаре, оттуда на меня метнулась тень. Я вскрикнул и упал на спину. Мгновение я видел черный силуэт на фоне темно-синего неба. Потом он поплыл по воздуху и приземлился в кустах позади нас. Я услышал треск, словно тяжелое тело проламывалось сквозь кусты, а потом раздался жуткий крик, от которого в жилах стыла кровь.

НАЗАДМЕНЮВПЕРЁД


Дон Хуан поднялся и повел меня сквозь тьму к тому месту, где остались мои ловушки. Он заставил меня снять и разобрать их, а потом разбросал их детали. Все это он делал без единого слова. Мы молчали всю дорогу до его дома.
- Что ты хочешь от меня услышать? - спросил дон Хуан в ответ на мои настойчивые просьбы объяснить события, свидетелем которых я стал несколько часов назад.
- Что это было? - спросил я.
- Вот черт, ну ты же прекрасно знаешь кто это был! - воскликнул он. - И не надо замыливать себе глаза нейтральным вопросом «что это было?». Кто это был - вот что важно.
У меня уже было некое подобие объяснения, которое в принципе вполне меня устраивало. Фигура надо мной была очень похожа на воздушного змея, которого выпустил на холме и тянул за веревочку кто-то, прятавшийся за нами в кустах. Видимо тот, в кустах, в конце быстро потянул змея к себе, отсюда и впечатление, что силуэт пролетел над нами и скрылся в чаппарале метрах в пятнадцати-двадцати за нашей спиной.
Дон Хуан внимательно выслушал мое объяснение, а потом долго хохотал, пока по щекам не потекли слезы.
- Слушай, хватит тебе топтаться вокруг да около. Давай ближе к сути. По-твоему, это была не она?
Мне пришлось признать, что, упав и взглянув вверх, я заметил силуэт женщины в длинной юбке, пролетавший надо мной в замедленном прыжке. Потом что-то словно дернуло этот силуэт вперед, и он с большой скоростью рухнул в кусты. Именно такой характер движения силуэта создал у меня впечатление, что это был воздушный змей.
Дон Хуан отказался дальше обсуждать происшествие.
Утром следующего дня дон Хуан ушел по каким-то своим загадочным делам, а я сел в машину и отправился в соседний поселок навестить своих знакомых индейцев яки.
Среда, 12 декабря
Как только я приехал в поселок яки, тамошний лавочник-мексиканец сказал мне, что в выездной лавке из Сьюдад Обрегона взял напрокат проигрыватель и два десятка пластинок для «фиесты», которую планировал устроить вечером в честь Девы Гваделупской. Он уже всем рассказал, что достал все через Хулио - продавца выездной лавки, который дважды в месяц приезжал в поселок собирать очередные взносы за дешевую одежду, которую он иногда умудрялся продавать индейцам в рассрочку.
Хулио привез проигрыватель утром и подключил его к генератору, от которого питалась электросеть лавки. Он убедился в том, что все работает, потом включил максимальную громкость, напомнил лавочнику, чтобы тот не трогал никаких кнопок и принялся раскладывать пластинки.
- Я знаю, сколько царапин на каждой из них, - сказал Хулио лавочнику.
- Скажи это моей дочке.
- Отвечаешь ты, а не твоя дочка.
- Это все равно. Кроме нее, к пластинкам никто не притронется.
Хулио сказал, что его мало волнует, будет притрагиваться к пластинкам только она или кто-то еще, потому что платить за поврежденные пластинки все-таки придется лавочнику. Тот начал спорить с Хулио. Хулио покраснел. Время от времени он обращался к большой группе индейцев, собравшихся перед лавкой. Он разводил руками, изображая отчаяние, делал расстроенное лицо и соответствующим образом гримасничал. В конце концов он потребовал залог. Это вызвало новый каскад препирательств о том, сколько платить за поврежденную пластинку. Хулио авторитетно заявлял, что платить нужно полную цену, как за новую. Лавочник злился все сильнее и начал собирать свой удлинитель. Похоже было, что он склонен был отменить все мероприятие и собирался отключить проигрыватель. Своим клиентам, собравшимся перед лавкой, он дал понять, что сделал все, от него зависящее, и если соглашение не достигнуто, то лишь из-за несговорчивости Хулио. Похоже было, что вечеринка провалилась, еще не начавшись.
Блас - старый индеец, в доме которого я остановился, - вслух принялся униженно жаловаться на бедственное положение индейцев яки, которые не могут позволить себе даже отпраздновать свой самый почитаемый религиозный праздник - день Девы Гваделупской.
Я хотел было вмешаться и предложить свою помощь, но Блас меня остановил. Он сказал, что если я внесу залог, то лавочник собственноручно из вредности перебьет все пластинки.
- Подонок редкостный, - объяснил Блас. - Пусть платит. Обдирает нас, как липку, почему бы ему не заплатить?
После долгой дискуссии, в которой все присутствовавшие, как это ни странно, выступали на стороне Хулио, лавочник добился-таки обоюдоприемлемого решения. Он не внес залог, но согласился принять на себя ответственность за пластинки и проигрыватель.
Хулио сел на мотоцикл и, оставляя за собой пыльный шлейф, укатил к клиентам, жившим в домиках, разбросанных по пустыне вдалеке от поселка. Блас объяснил, что Хулио спешит потому, что хочет добраться до них раньше, чем те успеют прийти в лавку и пропить все свои денежки в честь праздника. Едва он это сказал, как из-за лавки вышла группа индейцев. Блас взглянул на них и засмеялся. Смеялись и все остальные.
Блас объяснил, что эти индейцы - те самые клиенты Хулио. Они ждали, спрятавшись за лавкой, пока он уедет.
Вечеринка началась относительно рано. Дочь лавочника поставила пластинку и опустила иглу. Послышался жуткий скрежет высокочастотное шипение, а потом - дребезжание гитар, скрипучие голоса труб.
Вечеринка заключалась в прокручивании пластинок на полную громкость. Четыре молодых мексиканца танцевали с двумя дочерьми лавочника и тремя другими женщинами-мексиканками. Яки не танцевали, зато с явным удовольствием следили за каждым движением танцующих. Казалось, для наслаждения им не нужно ничего другого - просто сидеть и, наблюдая за танцующими, прихлебывать дешевую текилу.

НАЗАДМЕНЮВПЕРЁД


Я заказал выпивку для каждого, с кем был знаком. Чтобы не вызвать ничьих обид, я сновал между индейцами, разговаривал с ними и предлагал выпивку. Все шло хорошо, пока они не подзарядились достаточно и не обратили внимание, что сам я не пью. Тогда они все разом на меня обозлились, словно осознав, что я их не уважаю и не принадлежу к их среде. Они надулись и молча сидели, время от времени ехидно на меня поглядывая.
До мексиканцев, которые напились уже примерно до такой же степени, в тот же самый момент дошло, что я не только не пью, но и не танцую. Эти тоже обозлились. Однако вели они себя увереннее и агрессивнее, чем индейцы. Один из парней схватил меня за рукав, подтянул к самому проигрывателю, налил полную кружку и потребовал, чтобы я выпил все залпом, доказав тем самым, что я - «macho».
Я попытался их утихомирить, выдавив из себя идиотский смешок, призванный означать, что все это мне нравится. Я сказал, что лучше сперва потанцую, а выпью потом. Один из парней назвал песню. Девушка принялась рыться в груде пластинок. Она тоже была заметно навеселе, несмотря на то, что женщины вроде бы открыто не пили, и с попаданием пластинки на диск у нее возникли осложнения.
- Это - неправильная пластинка, - поводя заметно помутневшими глазами заявил парень. - Это вовсе не твист!
Девушка снова принялась неуклюже перебирать пластинки непослушными пальцами. Все сгрудились вокруг проигрывателя и приняли деятельное участие в поисках подходящей музыки. Я воспользовался моментом и сбежал с освещенной площадки в темноту за лавкой.
Я стоял метрах в тридцати от них в темноте среди кустов, пытаясь сообразить, как быть дальше. Я устал и склонялся к тому, что пора садиться в машину и отправляться домой. Я направился к дому Бласа, где стояла машина, прикинув, что если ехать медленно с потушенными фарами, то никто моего побега не заметит.
Возле проигрывателя все еще продолжались поиски пластинки: слышно было, как шипят динамики. Потом грянул твист. Я рассмеялся, представив себе, как они оглянулись и обнаружили, что меня и след простыл.
На дороге показались темные силуэты нескольких человек, направлявшихся в сторону лавки. Разминувшись со мной, они пробормотали: «Buenas noches». Я узнал их и сообщил, что вечеринка удалась на славу.
Подходя к крутому повороту дороги, я встретил еще двоих. Их я не знал, но на всякий случай все равно поздоровался. Здесь, на дороге, визг проигрывателя был слышен так же хорошо, как перед лавкой. Была темная беззвездная ночь, но света фонарей возле лавки было достаточно, чтобы видеть дорогу. До дома Бласа было уже совсем недалеко, и я прибавил шагу. На повороте дороги с левой стороны я заметил темный силуэт сидевшего на корточках человека. Сначала я подумал, что это - кто-то, ушедший с вечеринки раньше меня. Человек сидел так, словно испражнялся на обочине. Это показалось мне странным. Жители поселка обычно ходили в кусты. Я решил, что человек, кем бы он ни был, пьян в дымину, раз не решился отойти от дороги, чтобы справить большую нужду.
Проходя мимо, я сказал: «Buenas noches». Ответом мне послужил жуткий хриплый совершенно нечеловеческий вой. Волосы мои самым натуральным образом встали дыбом. Секунду я был парализован. А потом пошел дальше, шагая все быстрее и быстрее. Темный силуэт приподнялся. Это была женщина. Согнувшись и наклонившись вперед, она прошла насколько метров, а потом прыгнула. Я побежал. Женщина подобно гигантской птице прыгала рядом, отталкиваясь от земли обеими ногами и не отставая от меня. Когда я уже подбегал к дому Бласа, она бросилась мне наперерез, почти до меня дотронувшись.
Я перескочил через неглубокую сухую канаву и ввалился в дом, толкнув плечом хлипкую дверь.
Блас был дома. Я рассказал ему о случившемся, но он не придал этому значения.
- Здорово тебя разыграли! - прокомментировал он мой рассказ, - Индейцы любят выделывать всякие такие фокусы с иностранцами.
Вечерняя история настолько выбила меня из колеи, что наутро вместо того, чтобы отправиться домой, я поехал прямиком к дону Хуану.
Его дома не оказалось. Появился он только ближе к вечеру. Я не дал ему сказать ни слова и выложил все, не забыв упомянуть и комментарий Бласа. Возможно, это было лишь игрой воображения, но мне показалось, что дон Хуан обеспокоен.
- То, что сказал Блас, ерунда, - очень серьезно произнес он. - Бласу ничего не известно о битвах между магами. Ты должен был понять, что происходит нечто серьезное, уже в тот момент, когда заметил, что тень - слева от тебя. Но в любом случае бежать было нельзя.
- А что же мне было делать? Стоять на месте?
- Да. Встречаясь с противником, который не является обычным человеческим существом, воин должен принять свою стойку. Это - единственное, что в таком случае делает его неуязвимым.
- О чем ты говоришь, дон Хуан?
- Я говорю о том, что это было твое третье столкновение с достойным противником. Она всюду преследует тебя, выжидая момент, когда ты проявишь слабость. В этот раз ты почти оказался у нее в руках.
На меня нахлынуло раздражение. Я обвинил его в том, что он подвергает меня бессмысленной опасности. Я сказал, что он ведет жестокую игру.
- Это было бы жестоко в отношении обычного человека, - возразил он. - Но человек перестает быть обычным, едва вступив на путь воина. И, кроме того, я нашел тебе достойного противника вовсе не затем, чтобы с тобой поиграть или тебе досадить. Достойным противник подстегнет тебя. Под влиянием такого достойного противника, как Ла Каталина, ты можешь научиться использовать все то, чему я тебя научил. Я не вижу другого способа.
Мы немного помолчали. От его слов у меня возникло тяжелое мрачное предчувствие.
Потом дон Хуан попросил меня как можно точнее воспроизвести крик, который я услышал после того, как произнес: «Buenas noches».
Я попытался, и получившийся жуткий вой испугал меня самого. Дону Хуану моя интерпретация показалась, видимо, смешной. Он хохотал без удержу.
После этого он предложил мне восстановить всю последовательность событий: расстояние, которое я пробежал; расстояние, на котором женщина была от меня, когда я ее заметил; расстояние, бывшее между нами, когда я подбегал к дому и момент, в который она начала прыгать.
- Ни одна жирная индеанка не способна этак скакать, - сказал дон Хуан, выслушав все подробности. - Ни одна из них столько даже просто не пробежит.
Он заставил меня попрыгать. Мне удавалось за каждый прыжок покрывать не больше полутора метров. А та женщина, если я не ошибся, прыгала, самое малое, - на три метра с лишним!
- Я думаю, ты уже понял, что должен с этой самой минуты постоянно быть в тонусе и держаться настороже, - очень серьезно сказал дон Хуан. - Она пыталась хлопнуть тебя по левому плечу в момент твоей слабости, когда ты неспособен осознавать.

НАЗАДМЕНЮВПЕРЁД


- Что мне делать? - спросил я.
- Жаловаться, во всяком случае, бессмысленно. С этого момента самым важным фактором в твоей жизни становится стратегия. Стратегическая линия жизни.
Я не мог сосредоточиться на том, что он говорил, и записывал чисто автоматически. После длительного молчания он спросил, не ощущаю ли я боли за ушами или в затылочной части шеи. Я ответил, что не ощущаю, а он сказал, что боль в любом из этих мест означала бы, что я действовал неуклюже и Ла Каталина сумела причинить мне вред.
- Впрочем, все твои действия вчера вечером были неуклюжи, - заявил он. - Прежде всего, ты отправился на вечеринку, чтобы убить время. Как будто есть время на то, чтобы его убивать. Это тебя ослабило.
- Мне что, нельзя ходить на вечеринки?
- Тебе можно ходить, куда угодно, но при этом ты должен отвечать за каждое свое действие. Воин живет стратегически. И на вечеринку или что-то этом роде он отправляется лишь в том случае, если этого требует стратегическая линия его жизни. И это само собой подразумевает, что он находится в состоянии абсолютного самоконтроля и осознанно совершает все действия, которые считает необходимыми.
Дон Хуан пристально посмотрел на меня, потом закрыл лицо руками и мягко усмехнулся.
- Ты попал в ужасно крутой оборот, - сказал он. - На твоем пути оказался достойный противник, и впервые в жизни ты не можешь позволить себе разгильдяйства. На этот раз тебе придется освоить совершенно новое для тебя делание - делание стратегии. Если ты выстоишь в схватке с Ла Каталиной, то настанет день, когда тебе нужно будет поблагодарить ее за то, что она заставила тебя изменить твое делание.
- Боже, какой ужас! А если не выстою?
- Воин никогда не потворствует таким мыслям. На той вечеринке, например, ты был шутом, потому, что задача быть шутом вытекает из твоей стратегии, но потому, что ты сам отдался во власть этих людей, никогда не утруждал себя контролем поэтому в конце концов был вынужден от них убегать.
- Что же мне следовало делать?
- Не ходить туда вообще, если идти, то только для того, чтобы совершить какой-либо особенный поступок. После дурацкой ситуации с пьяными мексиканцами ты был ослаблен. И Ла Каталина не преминула этим воспользоваться. Потому она и устроилась у тебя на пути. Тело почувствовало, что тут что-то не то, но ты все равно с ней заговорил. И это было ужасно. Во время столкновения с противником ты не должен произносить ни слова. А потом ты повернулся к ней спиной. И это было еще хуже. Но вслед за этим ты побежал. И вот хуже этого ты уже ничего не мог придумать. Если бы на месте этой ведьмы оказался настоящий магический воин, он уложил бы тебя на месте уже в тот момент, когда ты повернулся спиной. Единственная защита мага - не двигаться с места и исполнять свой танец.
- О каком танце ты говоришь? - спросил я.
Он ответил, что «кроличий бой», которому он меня научил на днях - первое движение танца воина. Того самого танца, который воин оттачивает и развивает всю свою жизнь, а потом исполняет во время своей последней остановки на этой земле.
Тут в сознании моем что-то, наконец, прояснилось, и возникли кое-какие соображения. С одной стороны, я не мог не признавать реальности всего, что происходило во время моей первой стычки с Ла Каталиной, и, безусловно, существовала возможность того, что она меня действительно преследует. Но, с другой стороны, я не мог понять, каким образом она это делает, и потому у меня возникло подозрение, что дон Хуан просто меня разыгрывает и сам производит многие из тех жутких эффектов, которые я наблюдал.
Вдруг дон Хуан посмотрел на небо и сообщил, что теперь - самое время съездить взглянуть на ведьму. Он заверил меня, что это почти совсем не опасно, поскольку мы всего лишь просто проедем мимо ее дома.
- Тебе нужно только на нее взглянуть, - объяснил он.
- Тогда все сомнения так или иначе отпадут.
Руки мои начали обильно потеть, и мне пришлось несколько раз вытереть их полотенцем. Мы сели в машину. Дон Хуан велел мне ехать сначала по трассе, а затем свернуть на широкую немощеную дорогу. Я вел машину по самой ее середине, потому что тяжелые грузовики и тракторы выдавили в земле довольно глубокие колеи, и моя машина оказалась слишком низкой для того, чтобы ехать по правой или левой стороне. Мы медленно продвигались вперед, окруженные густым облаком пыли. Грубый гравий, которым когда-то были засыпаны выбоины, во время дождей смешался с грязью, и теперь сухие комья из камней и глины с грохотом колотили по металлическому днищу автомобиля.
Когда мы подъехали к небольшому мостику, дон Хуан велел притормозить. Возле моста сидели четверо индейцев. Они приветливо нам помахали. Я не был уверен, что знаком с ними. Мы проехали мост, и дорога слегка повернула.
- Вот ее дом, - шепнул мне дон Хуан, указывая глазами на белый дом за высокой изгородью.
Он велел мне развернуться, остановиться напротив дома и наблюдать, ожидая, пока подозрения колдуньи не разыграются настолько, что она решится выглянуть на улицу.
Мы простояли там минут, наверное, десять. Мне это время показалось бесконечностью. Дон Хуан не произносил ни слова. Он неподвижно сидел и смотрел на дом.
- Вот она, - сказал он, и тело его неожиданно вздрогнуло.
Я заметил внутри дома зловещий темный силуэт женщины.
Еще через несколько минут она вышла из темноты комнаты и остановилась в дверях, глядя на нас. Мы некоторое время смотрели на нее, а потом дон Хуан велел мне ехать. Я буквально потерял дар речи. Я мог поклясться, что это была та самая женщина, которая скакала за мной по темной дороге.
Примерно через полчаса, когда мы уже ехали по шоссе, дон Хуан заговорил.
- Ну, что скажешь? - спросил он, - Ты узнал ее фигуру?
Я долго колебался, прежде, чем ответить. Я боялся окончательности, которая неизбежно была сопряжена с утвердительным ответом. Я тщательно сформулировал фразу и сказал, что, пожалуй, было слишком темно, чтобы судить наверняка.
Он засмеялся и погладил меня по голове.
- Она это была. Она. Правда?
Он не дал мне возможность ответить. Он приставил палец к губам, а потом прошептал, что говорить бессмысленно, и что выжить в противостоянии с Ла Каталиной я смогу только воспользовавшись всем тем, чему он меня научил.

НАЗАДМЕНЮВПЕРЁД

Часть вторая. Путешествие в Икстлан

Глава 18. Магическое кольцо силы

В мае 1971 года я приехал к дону Хуану в последний раз. Я ехал к нему с тем же настроением, с которым ездил все десять лет своего ученичества. Можно сказать, что мне просто приятно было проводить время в его обществе. Именно за этим я и ехал.
Оказалось, что у дона Хуана гостит его друг - индеец племени масатеков, которого я называл доном Хенаро. Когда я приезжал к дону Хуану полгода назад, дон Хенаро тоже у него гостил. Я хотел спросить, уезжал ли он домой или так и жил здесь все это время. Но дон Хенаро опередил меня, объяснив, что ему так нравится североамериканская пустыня, что он решил приехать еще раз. И как раз удачно, потому что я тоже появился, и он рад со мной встретиться. Оба они засмеялись, словно им был известен некий секрет.
- Но ты больше не будешь пытаться мне помогать, правда, дон Хенаро? - спросил я.
Они хохотали до судорог. Дон Хенаро сперва катался по земле, а потом улегся на живот и поплыл. Увидев это, я понял, что пропал. В этот момент тело мое каким-то образом ощутило, что конец близок. Я не знал, какой именно конец и чего, но, вследствие своей личной склонности к драматизации и памятуя предыдущий опыт общения с доном Хенаро, я вообразил, что конец этот вполне может быть концом моей жизни.
Когда я приезжал сюда в прошлый раз, дон Хенаро предпринял попытку столкнуть меня на грань «остановки мира». Действия его были настолько эксцентричны и безусловно непостижимы, и воздействие их на меня оказалось настолько прямолинейным и жестким, что дон Хуан сам велел мне уехать. Демонстрация «силы», к которой прибегнул тогда дон Хенаро, была такой поразительной и до такой степени сбила меня с толку, что в результате я полностью пересмотрел все свои представления. Я отправился домой, засел за свои записи всего периода ученичества, и в глубине моего существа таинственным образом возникло странное чувство, хотя и в полной мере мною не осознаваемое. Но не осознавалось оно лишь до того момента, пока я не увидел, как дон Хенаро поплыл по полу.
Плавание это было вполне в стиле всех прочих странных и непостижимых действий, которые дон Хенаро совершал у меня на глазах. В этот раз он начал с того, что улегся на пол лицом вниз. Сперва он хохотал, причем до того самозабвенно, что тело его дергалось, словно в судорогах, потом он принялся дрыгать ногами и, наконец, движения его ног сделались согласованными и к ним подключились гребковые движения рук, после чего дон Хенаро заскользил по полу, словно лежал на доске с колесиками из шарикоподшипников. Несколько раз он менял направление, лавируя между мной и доном Хуаном на площадке перед домом.
Это было уже не первое клоунское представление, которое разыгрывал в моем присутствии дон Хенаро. После каждого такого случая дон Хуан утверждал, что я был на грани «видения». То, что мне так и не удавалось «видеть», было якобы следствием моих попыток объяснить каждое действие дона Хенаро с рациональных позиций. В этот раз я был начеку, и увидев, что он поплыл, не стал пытаться найти объяснение этому, а просто стоял и смотрел. Но избежать состояния полной ошарашенности мне все же не удалось. Он самым натуральным образом скользил на животе и груди, как на санках по льду. Мои глаза начали сходиться к переносице, и появилось нехорошее предчувствие. Я был убежден: если удастся не скатиться к попыткам рационально объяснить происходящее, я непременно «увижу». Эта уверенность наполнила меня сильнейшей тревогой. Предчувствие переросло в нервное ожидание, и в какой-то миг я вновь очутился в исходной точке. Я обнаружил, что вновь цепляюсь за какие-то соображения рационального характера.
Должно быть, дон Хуан все это время за мной наблюдал. Он неожиданно хлопнул меня по спине. Я автоматически повернул голову в его сторону и на мгновение потерял из виду дона Хенаро. Когда я снова на него взглянул, он стоял совсем рядом, слегка склонив голову и почти положив подбородок на мое правое плечо. Я на секунду остолбенел, а потом отскочил в сторону.
Дон Хенаро состроил уморительную рожу, изображавшую изумление по поводу моей запоздалой реакции. Я не смог удержаться от смеха и забился в припадке истерического хохота. Однако я осознавал, что смех мой несколько необычен. Тело встряхивали судорожные нервные спазмы, исходившие откуда-то из центра живота. Дон Хенаро дотронулся до моего живота ладонью, и волнообразные спазмы прекратились.
- Ах, наш малютка Карлос так впечатлителен! - воскликнул он тоном светской дамы, склонной по каждому поводу хлопаться в обморок.
А потом добавил, пародируя наставления дона Хуана:
- Разве тебе не известно, что воин никогда не смеется таким образом?
Он изобразил дона Хуана настолько точно, что я захохотал еще сильнее.
Потом они вдвоем куда-то ушли и вернулись часа через два.
Они уселись со скрещенными ногами на площадке перед домом, не произнося ни слова. Казалось, они ужасно хотят спать и устали до потери сознания. Они долго сидели так неподвижно. Чувствовалось, что тела их расслаблены и это сидение не доставляет им неудобства. Дон Хуан словно спал, слегка приоткрыв рот, но большие пальцы его сложенных на коленях рук непрерывно ритмично шевелились.
Я немного забеспокоился и на некоторое время принял позу ожидания. Но потом почувствовал успокаивающую самодостаточность. Должно быть, даже задремал. Разбудил меня смешок дона Хуана. Я открыл глаза. Оба они пристально на меня смотрели.
- Я чувствую, что если ты не поговоришь, то непременно и окончательно заснешь, - сказал дон Хуан со смехом.
- Боюсь, что да, - согласился я.
Дон Хенаро улегся на спину и принялся дрыгать ногами в воздухе. Я решил было, что он собрался выкинуть еще какой-либо из своих номеров, но он тут же вернулся в положение со скрещенными ногами.
- Я должен тебе сейчас кое о чем рассказать, - сообщил мне дон Хуан. - Назовем это маленьким кусочком удачи. Объемом, скажем, в один кубический сантиметр. Кубический сантиметр удачи. Он появляется время от времени перед носом каждого из нас, независимо от того, ведем мы жизнь воина или нет. Различие между обычным человеком и воином состоит лишь в том, что воин знает о кубическом сантиметре удачи, и знает, что одна из задач воина - быть всегда наготове, всегда ждать. Поэтому когда кубический сантиметр удачи появляется в пределах его досягаемости, воин хватает его, так как ждал этого момента и готовился к нему, развивая необходимую быстроту и ловкость. Удача, везение, личная сила - не имеет значения, как мы это назовем, - штука занятная. Вернее, это даже не то чтобы какая-то штука, а скорее - некое положение вещей, что-то вроде такого маленького абстрактного хвостика, который возникает перед самым нашим носом и принимается призывно вилять, как бы приглашая его схватить. Но обычно мы слишком заняты делами, или слишком глубоко погружены в очень умные мысли, или попросту слишком тупы и ленивы для того, чтобы осознать: этот хвостик - хвостик удачи. Воин же все время собран и находится в состоянии полной готовности, у него внутри - словно сжатая пружина, и ум его всегда готов проявить максимум сообразительности, чтобы в мгновенном броске ухватить этот хвостик удачи.

НАЗАДМЕНЮВПЕРЁД


- Как у тебя обстоят дела с собранностью? - спросил дон Хенаро.
- Полагаю, что нормально, - ответил я убежденно.
- А полагаешь ли ты, что сумеешь ухватить свою удачу за хвостик? - с выражением некоторого недоверия спросил дон Хуан.
- Мне кажется, все время только этим и занимаюсь.
- Я думаю, ты готов только к тому, что знаешь, заявил дон Хуан.
- Может быть, это - самообман, но у меня есть уверенность, что в последнее время я гораздо четче осознаю происходящее, чем когда бы то ни было в своей жизни, - сказал я.
Я действительно так думал.
Дон Хенаро одобрительно кивнул.
- М-да, - мягко произнес он, как бы беседуя с самим собой, - малютка Карлос и правда в порядке. И готов абсолютно ко всему.
Я чувствовал, что они потешаются надо мной. Наверное, мое заявление о якобы присущей мне собранности вызвало у них раздражение.
- Я не хвастаюсь, - заверил я их.
Дон Хенаро поднял брови и раздул ноздри. Взглянув на мой блокнот, он сделал вид, что пишет.
- Думаю, Карлос очень собран. Собраннее, чем когда-либо, - сказал дон Хуан, обращаясь к дону Хенаро.
- Может, даже слишком, - отозвался дон Хенаро.
- На него похоже, - заключил дон Хуан.
Я не знал, что можно вставить в их диалог, и потому молчал.
- Помнишь тот случай, когда я заглушил мотор твоей машины? - спросил дон Хуан.
Вопрос был задан резко и довольно неожиданно и вроде бы не имел никакого отношения к тому, о чем шла речь. Дон Хуан имел в виду случай, когда я не мог завести машину до тех пор, пока он не разрешил ей завестись.
Я заметил, что такое вряд ли забудешь.
- Но это было так, ерунда, - как бы между прочим сообщил дон Хуан. - Мелочь. Верно, Хенаро?
- Верно, - с безразличным видом подтвердил тот.
- Что ты хочешь сказать? - взвился я. - Да то, что ты тогда сделал, ни в какие рамки не укладывается. Это - нечто, выходящее за пределы моего понимания.
- Ну, это еще ни о чем не говорит, - парировал дон Хенаро.
Оба они громко засмеялись, а потом дон Хуан похлопал меня по спине.
- Хенаро способен на гораздо большее, чем просто заглушить двигатель твоего автомобиля, - продолжал он. - Верно, Хенаро?
- Верно, - ответил дон Хенаро, по-детски выпятив губы.
- На что именно? - спросил я, стараясь выглядеть спокойным.
- Хенаро может убрать всю твою машину целиком! - многозначительно воскликнул дон Хуан, а потом добавил в том же тоне: - верно, Хенаро?
- Верно! - рявкнул дон Хенаро самым громким голосом, какой мне доводилось слышать.
От неожиданности я вздрогнул. По телу пробежали три-четыре нервных спазма.
- Что ты имеешь в виду? Что значит «убрать всю мою машину целиком»?
- Хенаро, что это значит? - переспросил дон Хуан.
- Это значит, что я сяду в машину, заведу мотор и уеду, - совершенно серьезно ответил дон Хенаро.
Правда, его серьезный вид был довольно неубедительным.
- Хенаро, убери прочь его машину! - кривляясь, повелел дон Хуан.
- Сделано! - в тон ему ответил дон Хенаро, нахмурился и посмотрел на меня.
Я заметил, что его брови, когда он нахмурился, вздрогнули, от чего в его пронзительном взгляде появилось что-то озорное.
- Ладно, - сказал дон Хуан. - Пошли, проверим.
- Да, - отозвался дон Хенаро, - Пошли, проверим.
Они очень медленно поднялись на ноги. Я на мгновение растерялся, не зная, что делать, но дон Хуан сделал мне знак встать и идти за ними.
Мы начали подниматься на небольшой холм перед самым домом дона Хуана. Они шли по бокам, дон Хуан - справа, дон Хенаро - слева, и метра на полтора-два впереди меня.
- Поглядим, как там поживает машина, - сказал дон Хенаро.
Дон Хуан сделал вид, что держит в руках клубок, и принялся наматывать на этот клубок невидимую нить. Дон Хенаро сделал то же самое и повторил:
- Посмотрим, как там поживает машина.
Они шли, слегка подпрыгивая, более широкими, чем обычно, шагами. Руками они при этом совершали такие движения, словно отмахивались и отбивались от каких-то невидимых предметов. Я никогда не видел, чтобы дон Хуан таким образом кривлялся. Я чувствовал даже своего рода смущение, глядя на него.
Когда мы поднялись на вершину холма, я глянул вниз, туда, где метрах в сорока от нас должна была стоять машина. Внутри у меня все оборвалось. Машины не было! Я сбежал с холма. Машины нигде не было видно. Я был полностью сбит с толку.
Приехав рано утром, я поставил машину на этом самом месте. А полчаса назад приходил сюда, чтобы взять чистую пачку писчей бумаги. Я подумал, не оставить ли мне открытыми окна, потому что было очень жарко, но решил не делать этого из-за обилия насекомых, и оставил машину запертой, как обычно.
Я еще раз осмотрел все вокруг. Я не мог поверить в то, что моей машины нет. Я подошел к самому краю свободной от чаппараля площадки. Дон Хуан и дон Хенаро ходили вслед за мной и в точности повторяли каждое мое движение, пристально вглядываясь вдаль, словно высматривая притаившуюся в кустах машину. На меня вдруг нахлынул короткий приступ эйфории, сменившийся чувством разлагающего раздражения. Они, похоже, заметили это и принялись ходить вокруг меня, делая руками такие движения, словно месили тесто.
- Слушай, Хенаро, что же все-таки могло случиться с автомобилем? - кротко спросил дон Хуан.

НАЗАДМЕНЮВПЕРЁД


- Как что? Я его угнал! - сказал дон Хенаро и с поразительным сходством изобразил движения человека, который переключает скорости и крутит руль.
Он согнул ноги, как будто сидел на сидении, и оставался в этом положении несколько секунд, удерживая его, очевидно, только с помощью мускулатуры ног. Потом он перенес вес тела на правую ногу, а левую вытянул, как бы нажимая на педаль газа. Губами он издал звук работающего мотора и в довершение изобразил, что наткнулся на выбоину и подпрыгнул на сидении, не отрывая рук от руля.
Пантомима дона Хенаро в совершенстве изображала повадки незадачливого водителя-дилетанта и выглядела изумительно. Дон Хуан хохотал, пока не начал задыхаться. Я тоже хотел было присоединиться к их веселью, но не тут-то было. Я не мог расслабиться. Мне было не по себе от ощущения нависшей надо мной неведомой угрозы. Меня охватило совершенно беспрецедентное беспокойство. Я почувствовал, что завожусь, и принялся со злостью пинать мелкие камни. Закончилось это тем, что я окончательно взбесился и начал швырять камни в кусты в дикой неконтролируемой и неописуемой ярости. Ощущение было, словно бешенство пришло извне, окутало меня, а затем проникло внутрь моего существа. Потом раздражение исчезло так же внезапно, как появилось. Я глубоко вздохнул. Стало легче.
Я не решался взглянуть на дона Хуана. Буйное проявление приступа гнева смутило меня, но в то же время мне было смешно. Дон Хуан подошел ко мне и похлопал по спине. Дон Хенаро обнял меня за плечи и сказал:
- Нормально, нормально! Ну, чего же ты остановился? Теперь самое время заехать кулаком себе в нос, так, чтоб кровь пошла. Потом откроешь рот и булыжником вышибешь все зубы. Вот это кайф! А если и это не поможет, положишь яйца на камень, а вторым зарядишь по ним сверху!
Дон Хуан хихикнул. Я сказал, что вел себя плохо, осознал и стыжусь. Я сообщил им, что в меня словно что-то вселилось, но я не знаю, что. Дон Хуан заявил, что мне отлично известно, в чем дело, но я делаю вид, что ничего не знаю. И взбесился я именно от этого притворства.
Дон Хенаро сделался вдруг каким-то очень хорошим и ласково похлопал меня по спине.
- Это бывает с каждым из нас, - сказал дон Хуан.
- Что ты имеешь в виду, дон Хуан? - спросил дон Хенаро, пародируя мою манеру задавать вопросы.
Дон Хуан начал с важным видом изрекать какую-то белиберду типа:
- Когда мир переворачивается вверх ногами, мы находимся в нормальном положении, но когда мир приобретает нормальное положение, мы становимся с ног на голову. И в то же время, когда и мы, и мир находимся в нормальном положении, нам кажется, что с ног на голову встало вообще все…
Дон Хуан говорил и говорил, неся какую-то околесицу, а дон Хенаро судорожно писал воображаемой ручкой в воображаемом блокноте, раздув ноздри и выпучив глаза, неподвижный взгляд которых был неотрывно прикован к лицу дона Хуана. Дон Хенаро изображал мои попытки писать, не глядя в блокнот. Я делал это, чтобы не нарушать естественного хода беседы. Пародистом, нужно признать, он был гениальным.
Неожиданно мне стало хорошо и легко. Я был почти счастлив. На миг я отпустил себя и рассмеялся. И тут же на меня накатила новая волна тревоги, недоумения и разложения. Я подумал, что все это просто невозможно. В самом деле, ситуация казалась совершенно непостижимой с точки зрения здравого смысла и логического мышления, с помощью которого я привык судить о мире. Но объективность моего восприятия вынуждала признать: машина исчезла. Естественно, как и всякий раз, когда дон Хуан сталкивал меня нос носу с непостижимым, в голову пришла мысль, что меня попросту водят за нос при помощи самых обычных человеческих средств. Так было всегда - стоило моему сознанию столкнуться с каким-либо стрессовым фактором подобного рода, как оно неизменно и непроизвольно хваталось за одни и те же логические построения.
Я принялся подсчитывать, сколько помощников понадобилось бы дону Хуану и дону Хенаро для того, чтобы поднять мою машину и на руках унести куда-нибудь с глаз долой. Я был абсолютно уверен в том, что запирал двери. Машина стояла на ручном тормозе. Сцепление было выключено, а рулевое колесо - заблокировано. Так что сдвинуть машину можно было, только оторвав колеса от земли. Для этого требовалось довольно много работников. Я был уверен, что дону Хуану и дону Хенаро не удалось бы собрать такое количество помощников в одном месте сразу. Оставалась еще одна версия: они подговорили кого-то открыть машину, замкнуть зажигание и угнать ее. Но для осуществления этого требовалась довольно высокая квалификация, которой не могло быть ни у кого из числа их знакомых. Таким образом, само собой напрашивалось единственное правдоподобное объяснение: они меня гипнотизируют. Движения, которые они все время совершали, были для меня настолько новыми и выглядели так подозрительно, что это вывело меня на новый виток соображений рационального характера. Если они меня гипнотизируют, то состояние моего сознания должно было измениться. Из опыта я знал, что состояния измененного сознания характеризуются разрушением связности мышления и неспособностью оценки временных интервалов. Ни в одном из состояний необычной реальности, которые я испытывал ранее, события никогда не следовали друг за другом связно, а наоборот, сменялись самым непредвиденным образом. Например, я мог смотреть на гору, а в следующий осознаваемый миг - на долину, к которой стоял спиной. Когда и как я повернулся к ней лицом, я не фиксировал и вспомнить был не в состоянии. Я решил, что если и сейчас происходит нечто подобное, то происшествие с машиной легко объяснимо. Поэтому единственное, что можно сделать, - это внимательно следить за происходящим, с предельной тщательностью фиксируя каждую деталь.
- Где мой автомобиль? - спросил я, обращаясь к ним обоим.
- Хенаро, где его автомобиль? - с исключительно серьезным видом переадресовал вопрос дон Хуан.
Дон Хенаро начал переворачивать мелкие булыжники и внимательно разглядывать то, что было под ними. Он лихорадочно обшаривал всю площадку, на которой я оставил машину. Он перевернул все камни до единого. Время от времени он изображал раздражение и злобно швырял очередной камень в кусты.
Дон Хуан был в восторге. Он посмеивался, ухмылялся и даже вроде бы забыл о моем присутствии.

НАЗАДМЕНЮВПЕРЁД


Дон Хенаро с притворным негодованием запустил в кусты очередной камень. Остался только один камень, который он не перевернул - единственный относительно крупный валун на всей площадке. Дон Хенаро, пыхтя и сопя, принялся его переворачивать. Но камень был слишком велик и глубоко врос в землю. Дон Хенаро старался изо всех сил, но тщетно. В конце концов он сел на камень и, обливаясь потом, попросил дона Хуана помочь.
Дон Хуан повернулся ко мне и с лучезарной улыбкой предложил:
- Ты бы пошел, помог Хенаро, а?
- А что он делает?
- Как что? Он ищет твой автомобиль! - ответил дон Хуан, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
- О, Боже! Автомобиль? Под камнем?
- О, Боже! А почему бы и нет? - отозвался дон Хенаро и они оба разразились неудержимым хохотом.
Камень не поддавался. Дон Хуан предложил сходить к дому и поискать какую-нибудь толстую жердь, которая могла бы послужить рычагом.
По пути к дому я заявил, что они занимаются каким-то абсурдным делом, и что то, что они со мной делают, чем бы оно ни было - совершенно ни к чему.
Дон Хенаро уставился на меня.
С предельно серьезным выражением лица дон Хуан сообщил:
- Хенаро у нас - педант. Он очень тщателен и дотошен. Совсем как ты. Ведь ты же сам говорил, что во всем любишь доскональность. Вот он не может ни одного камня оставить не перевернутым.
Дон Хенаро сказал, что ему в самом деле очень хочется быть на меня похожим, и тут дон Хуан попал в точку. Дон Хенаро взглянул на меня, безумно сверкнув глазами и раздув ноздри.
Дон Хуан хлопнул в ладоши и швырнул на землю шляпу. После долгих поисков среди разного хлама, валявшегося вокруг дома, дон Хенаро нашел длинное толстое бревно - кусок балки, поддерживавшей когда-то крышу дома. Он взвалил бревно на плечо, и мы отправились обратно - искать машину.
Когда мы поднимались на холм, меня осенило: нужно увидеть машину раньше, чем ее увидят они! Я рванулся к вершине, но, взглянув вниз, обнаружил, что машина под холмом все равно отсутствует.
Дон Хуан и дон Хенаро, очевидно, поняли, что у меня на уме. Когда я припустил на холм, они с безумным хохотом ринулись следом за мной.
Спустившись с холма, они немедленно принялись за работу. Я некоторое время за ними наблюдал. Их действия были воистину непостижимы. Они не просто делали вид, что работают, они самым настоящим образом трудились в поте лица, стараясь перевернуть валун, чтобы взглянуть, не прячется ли под ним злосчастный автомобиль! Я не выдержал и присоединился к ним. Они пыхтели, сопели и кричали, а дон Хенаро время от времени взвывал койотом. Они обливались потом. Я обратил внимание на их громадную физическую силу. По сравнению с ними я выглядел хлипким юношей.
В скором времени я уже обливался потом так же, как и они. Наконец, валун поддался и откатился в сторону. Дон Хенаро со сводящей с ума тщательностью обследовал каждый квадратный сантиметр открывшейся под валуном поверхности, что-то там поковырял и объявил:
- Нет. Автомобиль отсутствует.
От хохота они согнулись пополам, а дон Хуан не выдержал и рухнул на землю. Было похоже, что истерический смех сотрясает его тело самыми настоящими и довольно болезненными судорогами. Я нервно хихикнул.
- Итак, куда мы теперь направимся? - спросил дон Хенаро после длительной передышки.
Дон Хуан кивком головы указал направление.
- Куда мы идем? - спросил я.
- Как куда? Автомобиль твой искать! - без тени улыбки ответил дон Хуан.
Они снова встали по бокам и повели меня в кусты. Пройдя всего лишь несколько метров, дон Хенаро знаком велел нам остановиться. Он на цыпочках подкрался к большому густому кусту, раздвинул ветки и заглянул внутрь, а потом сообщил, что машины там нет.
Мы прошли еще немного, и снова дон Хенаро подал нам знак застыть. Он изогнул спину, вытянув над головой руки с согнутыми наподобие когтей пальцами. Тело его приняло форму латинской буквы « S «. Вдруг он прыгнул головой вперед и вцепился руками в длинную ветку с сухими листьями, лежавшую на земле. Потом он аккуратно поднял ее и обследовал место, на котором она лежала, и снова отметил, что автомобиль отсутствует.
Мы углублялись все дальше и дальше в чаппараль. Дон Хенаро то и дело заглядывал в кусты, карабкался на низкие корявые деревья и высматривал в их листве машину, а потом громогласно заявлял, что ее нигде нет.
Я же все это время старался как можно четче фиксировать в уме все что видел и чего касался. Последовательность и упорядоченность восприятия мира ничем не отличались от нормальных. Я дотрагивался до камней, кустов, деревьев. Я изменял фокусировку глаз, то рассматривая ближний план, то переводя взгляд на дальний. Я по очереди закрывал и открывал глаза, проводя эксперименты по их раздельной фокусировке. Но никакой специфики, свойственной состояниям необычной реальности, не обнаружилось. По всем признакам я шагал сквозь чаппараль, как шагал десятки раз до этого, будучи в совершенно нормальном состоянии.
Потом дон Хенаро вдруг улегся на живот и велел нам сделать то же самое. Подбородок он положил на сложенные в замок кисти рук. Дон Хуан - тоже. Они внимательно разглядывали крохотные холмики на поверхности земли. Вдруг дон Хенаро быстрым взмахом руки что-то поймал. Он знаком подозвал нас поближе. Потом начал медленно разжимать кулак. Когда ладонь до половины раскрылась, оттуда вылетело что-то довольно крупное и черное и быстро скрылось. Это произошло настолько быстро, и это черное было таким большим, что я отскочил и едва не свалился. Дон Хуан поддержал меня.

НАЗАДМЕНЮВПЕРЁД


- Это был не автомобиль, - с сожалением констатировал дон Хенаро. - А была всего лишь задрипанная муха. Простите! А жаль…
Потом они принялись меня изучать. Они стояли прямо передо мной и довольно долго разглядывали меня уголками глаз.
- Это была муха, да? - спросил у меня дон Хенаро.
- Я думаю - да, - ответил я.
- А ты не думай, ты скажи, что видел, - приказал дон Хуан.
- Я видел что-то величиной с ворону. Оно вылетело у него из кулака, - я кивнул на дона Хенаро.
Я только говорил о том, что воспринял и вовсе не собирался шутить. Но им, похоже, показалось, что ничего более смешного в тот день не произносилось. Они хохотали, корчились и подпрыгивали, пока не начали задыхаться.
- Я думаю, на сегодня с Карлоса достаточно, произнес дон Хуан охрипшим от смеха голосом.
Дон Хенаро сказал, что почти нашел машину, что он чувствует: становится все горячее, горячее… Дон Хуан предупредил, что мы забрались в очень уж пересеченную местность и что найти машину прямо здесь было бы весьма нежелательно. Дон Хенаро снял шляпу привязал к ней за шейный шнурок длинную веревочку, которую достал из сумки. Свой вязаный шерстяной пояс он прикрепил к желтой кисточке на полях.
- Змея делаю… сообщил он.
Я следил за его действиями, зная наверняка, что он шутит. Я всегда считал себя крупным специалистом по части воздушных змеев. В детстве я изготовил массу змеев самых разнообразных конструкций, вплоть до самых замысловатых, поэтому видел, что поля шляпы слишком мягкие и не смогут сопротивляться потоку, тулья - слишком высока, - будут образовываться завихрения. Так что змей, сделанный из шляпы, не полетит ни за что.
Думаешь, не полетит? - поинтересовался дон Хуан.
Знаю - не полетит.
Дон Хенаро оставил наши реплики без внимания. Он как раз заканчивал цеплять к своему шляпному змею длинную бечевку.
День стоял ветреный. Дон Хенаро побежал вниз по склону холма. Дон Хуан держал шляпу. Потом веревочка натянулась, и это чертово сооружение взмыло в небо.
- Смотри! Смотри на змея! - завопил дон Хенаро.
Змей пару раз нырнул, но продолжал держаться в воздухе.
- Не отрывай взгляд от змея, - твердо приказал дон Хуан.
У меня закружилась голова. Глядя на змея, я вспомнил детство, и себя, и змеев, которых запускал среди холмов в своем родном городке.
На какое-то мгновение воспоминания затопили меня, и я утратил чувство времени.
Вдруг я услышал, как дон Хенаро что-то кричит, потом увидел, что змей, несколько раз подпрыгнув, упал туда, где стояла моя машина. Все произошло так быстро, что я не понял толком, что же все-таки случилось. У меня кружилась голова. Сознание судорожно пыталось справиться с дилеммой: я видел то ли как шляпный змей дона Хенаро превратился в мою машину, то ли как дон Хенаро шляпным змеем показал мне место, на котором она стояла. И дело было не в том, что и тот, и другой варианты были одинаково немыслимы. Мое сознание изо всех сил цеплялось за эту проблему, чтобы как-то сохранить исходное равновесное состояние.
- Не сопротивляйся, - услышал я голос дона Хуана.
Я чувствовал, что сознание вот-вот куда-то съедет, и из глубин моего существа выплывет нечто. Мысли и образы пульсировали неуправляемыми волнами, словно я находился на грани сна. Я ошарашено уставился на автомобиль. Он стоял на ровной каменистой площадке метрах в ста от меня. Все это выглядело так, словно кто-то только что взял его и аккуратненько туда поставил. Я подбежал к машине и принялся внимательно ее осматривать.
- Вот черт! Да не пялься ты на свою тачку! Останови мир!
Потом, как во сне, я услышал его вопль:
- Шляпа! Шляпа Хенаро!
Я взглянул на них. Они смотрели прямо на меня. Глаза их сверкали и взгляд проникал куда-то внутрь моего существа. Резко разболелась голова. Заболел живот. Мне сделалось плохо.
Дон Хуан и дон Хенаро разглядывали меня с любопытством. Я сел на землю рядом с машиной, а потом, совершенно автоматически, отпер дверцу и впустил на заднее сиденье дона Хенаро. Дон Хуан уселся рядом с ним, вместо того, чтобы занять свое обычное место возле меня.
Как в тумане я поехал к дому дона Хуана. Я был сам не свой. Живот болел, тошнило ужасно, и все мое трезвомыслие от этого напрочь куда-то улетучилось. Я вел машину чисто механически.
Я слышал, как дон Хуан и дон Хенаро по-детски веселятся на заднем сидении. Потом услышал голос дона Хуана:
- Карлос, мы уже подъезжаем, да?
Тут я начал осознавать дорогу. Мы были возле самого дома.
- Уже почти приехали, - промямлил я.
Они взвыли от хохота. Они колотили в ладоши и хлопали себя по ляжкам.
Когда мы приехали, я автоматически выпрыгнул из машины и отворил перед ними дверь. Первым из машины степенно выбрался дон Хенаро. Он церемонно поздравил меня с тем, что назвал самой приятной и гладкой поездкой в его жизни. Дон Хуан сказал то же самое. Я не обращал внимания.
Я запер машину и, едва переставляя ноги, вполз в дом. Засыпая, я слышал раскатистый хохот обоих донов.


НАЗАДМЕНЮВПЕРЁД


При поддержке сайта www.nagual.at.ua


Hosted by uCoz